…Холм из свежевзрытой земли. Мертвецы на нем разваливаются на части, как будто бы сами по себе. Между трупами мелькает смазанная фигура. Измененные в какой–то момент также ускоряются, приводит это лишь к тому, что фигура время от времени начинает приобретать очертания Минглона, а мертвецы — врезаться друг в друга, неверно оценивая скорость противника…

…Совсем близко мелькает огненно–рыжая голова, а затем почти сразу исчезает, и на ее месте появляется ярко–радужная полусфера, еще спустя мгновение в нее врезается очередной монстр, бьется о нее, не в силах ни пройти насквозь, ни даже просто обойти, а потом его голова отделяется от тела. Мелькает Лем и тут же пропадает — эта картина успевает повториться несколько раз…

…От земли в воздух поднимается черный дым — не плотным потоком из одного места, а тонкими струйками повсюду, докуда может дотянуться взгляд. На небольшом возвышении, окруженный плотным кольцом из десятков измененных, среди которых большинство имеет вид уже совсем нереальных чудищ, машет черным посохом неизвестный маг. Из его рта нескончаемым потом изрыгаются то ли ругательства, то ли обрывки фраз из непроизносимых вслух заклятий на неизвестном языке. На его груди зияет черная трещина — амулет, всасывающий в себя любую враждебную колдуну магию. Красные, фиолетовые, зеленые лучи, шары желтого и черного огня, во множестве направляемые в сторону мага, бессильно вязнут в совершенной защите. На лице мага играет улыбка.

В сторону мага движется другой человек. В руках у него не видно никакого оружия — ни обычного, ни магического. Он идет медленно, почти по колено увязая в копошащихся вокруг него полчищах крыс. Они сидят на его одежде, скачут рядом по земле, даже в каждой из рук он держит по одной крысе, хотя сам он будто бы и не замечает этого. Взгляд его прикован к магу. Время от времени на человека бросаются измененные, но на поверку он оказывается защищен ничуть не хуже колдуна, хотя у него и нет амулетов. С трех сторон его защищают от нападений другие люди: огромный чернокожий мужчина с гигантским топором и не менее массивным щитом в руке, на которой не хватает пальца; изящная девушка, невероятно быстрая и гибкая, атакующая резкими колющими ударами, пронзающими противников насквозь; низкорослый крепыш с тяжелой палицей в каждой из рук. Если же какому–то из мертвецов удается проникнуть сквозь линию защиты, его разрывают на части и тут же пожирают крысы…

Расстояние между колдуном и человеком быстро сокращается. С посоха мага в сторону четверки людей устремляются черные колдовские плети. Случайно задетого измененного в одну секунду изламывает и сплющивает до такой степени, что останки могли бы поместиться в пасти одной из крыс целиком. Заклятья передвигаются молниеносно, но за метр до цели бессильно опадают. На миг вокруг четверки в воздухе проступает пелена, сотканная из сотен лоскутов чуть более и чуть менее темного марева, и тут же пропадает.

Противники уже недалеко друг от друга, и в бой вступают самые ужасные из чудищ, защищающих мага. Спрута, состоящего из одних лишь щупалец, неимоверной силы ударом отбрасывает в сторону чернокожий великан. Тонкого и длинного как жердь измененного рассекает надвое девушка. Оставшиеся половинки тут же бросаются на нее, но защищающая четверку магия проступает вновь, без следа поглощая остатки. Крыс становится больше, намного больше. Сверкая красными, как кровь, глазами, они налетают на измененных со всех сторон. Самые крупные — размером с хряка–производителя — особи сбивают противников с ног, остальные набрасываются сверху.

Маг смеется. Ряды его защитников тают на глазах, но ему как будто нет до этого дела.

— Вы не понимаете! — кричит он. — Не понимаете! Сила Спирали неодолима!

Колдун захлебывается своим криком.

— Ее невозможно победить!

Его противник уже в десяти метрах. И это… это Лока. И он прыгает вперед. Амулет на груди мага взрывается черным вихрем, накрывая мага непреодолимым куполом. И именно тогда появляется Северен. В этот раз на его руках нет перчаток. Отшвырнув в сторону ближайшего измененного — не оружием или заклятием, а как будто бы просто своим присутствием, — он накладывает прозрачные кисти на темную пелену купола… и чернота отступает. Северен делает шаг вперед, и брешь в защите становится шире. Лока проскальзывает внутрь вслед за ним, и спустя несколько мгновений все черное заклятье рассыпается на лоскуты.

— Вы обречены! Обречены!.. — Маг уже не кричит, а шепчет голосом, полным боли. — Спираль слишком сильна…

Посох в его руке разит заклятьями уже без участия мага. Черная материя, источаемая артефактом, заставляет землю под ногами противников в буквальном смысле пузыриться, подниматься в воздух, смешиваться с ним.

Лока подается вперед, растекается в пространстве, и его ладонь ложится на посох в сантиметрах от ладони мага. Несколько мгновений ничего не происходит, а затем посох лопается ровно посредине. Шаман разжимает руку. Половинка, оставшаяся у него, падает на землю.

Они стоят с магом друг напротив друга и ничего не предпринимают, просто смотрят. За спиной Локи скапливается темный туман — та самая магическая защита, что прежде только оборонялась, готовится атаковать…

— Не убивать его!..

Голос доносится откуда–то со стороны. Приглушенно, едва слышно. Но его невозможно не узнать. Сайтин голос. Изображение сдвигается. И ее становится видно. Девушку в изорванной и обожженной одежде, с мечом в руке. Только вот в том месте, откуда она кричит, слишком много измененных… На короткое время тонкая фигурка скрывается за переделанными магией телами, но очень быстро появляется вновь. Всего в нескольких метрах от Локи с Севереном.

— Не убивать, — повторяет она.

И делает шаг вперед.

— Не подходи, — это уже голос Локи.

— К моим советам стоит прислушиваться, — вкрадчиво произносит Сайта. — У меня хорошие советы, очень хорошие. Уверяю тебя, мы сумеем убить его в любой момент. Мы убьем всех, кого ты захочешь. Когда придет время. И когда найдем кого–нибудь, кто действительно не будет хотеть умереть.

— Я…

— Я думаю, что если как следует стукнуть его по затылку, в данной ситуации это будет как нельзя кстати…

С этого момента Санея больше ничего не помнила. Ее наконец–то поглотила тьма…

Глава 13

ПУТИ И ПУТЫ

Праздник празднику рознь. Праздник — это и желание выпустить кишки, и красочное выступление, и подарки, и чья–то смерть. Праздники бывают и свои, и чужие, невольными и неотъемлемыми участниками которых становятся проигравшие.

— И чего ты такая хмурая?

Санея пожала плечами.

— Мы же победили.

Девушка не ответила.

— Политика — грязное дело, — на всякий случай напомнила Ильса.

— Я знаю.

— И чего тогда? — не отставала подруга. Санее вообще отчего–то начинало казаться, что рыжая чувствовала себя виноватой. Хотя уж из–за чего? — Нога болит?

— Со мной все нормально, — ответила девушка. — Просто… мир изменился, и мне нужно время, чтобы… все заново понять.

Ильса оперлась локтями о парапет. С минуту смотрела с балкона вниз, потом сказала:

— А мне нравится.

— Что?

— Красиво. Раньше бы нас сюда не пустили.

С тем, что красиво, поспорить было нельзя. Площадь Сената, расположенная в самом центре города Сената перед зданием Сената, лежала у их ног. Цвет у нее был черный, бурый, желтый, разный — не такой, как цвет камня, которым ее когда–то вымостили. Его как раз видно не было, а только головы, плечи и руки людей, и они с высоты, на которой находились Санея с Ильсой, казались единой чуть шевелящейся поверхностью. Что неприятно напоминало события нескольких последних дней. В свой уже ставший в Ордене легендарным «спасительный поход», закончившийся сражением с участием большинства его членов, Санея отправилась три дня назад. Нога уже почти не болела, а вот образы толп давящих друг на друга мертвецов не успели стереться из памяти. Хотя ей иногда казалось, что только из ее памяти. Народ на площади радовался и предвкушал, словно за пять минут до дня рожденья, причем такого, после которого она стали бы не на один год старше, а наоборот, помолодели бы. Лет на десять.